Алюминиевый занавес

Екатерина Сергеевна Зернова

Интерьеры Дворца культуры Красноярского алюминиевого завода оформлял архитектор Яков Анатольевич Лившиц. По его же проекту выполнялся декор театрального зала, Но занавес для сцены он предложил расписать мне — темперой по холсту. Почти год ушел у меня на эскизы, считая время, растраченное на хождение по утверждающим инстанциям. Моими будущими сотрудниками намечались А. Штейман и Г. Дервиз.

Однажды кому-то из нас пришло в голову сделать весь занавес из алюминия. Его можно посадить на деревянный каркас, и занавес будет не тяжелее, чем из холста с грунтом. А заводу, конечно, интересно увидеть свою продукцию в качестве художественного материала. Архитектор одобрил идею. Штейман раздобыл образцы анодированного алюминия разных цветов — мы надеялись, что занавес можно будет сделать цветным. Но потом выяснилось, что это невозможно, не помню почему. Кажется, при спаивании кусков алюминий непредсказуемо меняет свои цветовые оттенки. Решили делать занавес из листов алюминия обычного цвета, но с применением графитового чернения и чеканки.

Общую композицию мы сохранили ту, над которой я уже долго работала: в центре портрет В. И. Ленина на фоне серпа и молота. Они вписывались в круг семиметрового диаметра. По краям знамена. Стали делать уже не рисованные эскизы, а объемно-рельефные из алюминия. Тогда это было но востью. Металл в монументальной живописи еще только лишь начинали применять.

Некоторые уверяли нас, что ничего из нашей затеи не выйдет, потому что алюминий не поддается пайке. Мы раздобыли у скульпторов лист алюминия и принялись за эскизы. У меня получилось довольно коряво, без должной четкости в геометрически прямых и плавных линиях. Эскиз Штеймана выглядел гораздо профессиональнее (Дервиз эскиза не делал). Его и утвердили: сначала архитектор, потом заказчик и, наконец, художественный совет. Пока посылали запрос на завод, чтобы нам выслали листы самого тонкого алюминия, и пока эти листы прибыли, мы занялись скульптурой, вернее, барельефом. Высота его над плоскостью занавеса в натуре предполагалась 25—30 см при размерах 7x14 метров.

Значит нам надо не только делать плоский картон, но и лепить отдельные куски и, конечно, лепить весь центр панно. Тут нам помогла скульптор Евгения Андреевна Деревянко, жена Штеймана. Она неоднократно лепила голову В. И. Ленина. В ее мастерской было все, что необходимо для лепки. Сначала мы нарисовали точный картон с нашего эскиза, увеличив его в 10 раз. Затем сняли кальку с центра панно, разрезали ее на куски и закрепили на большую, до потолка, сбитую квадратную доску. Таким образом мы получили границы головы, серпа и молота. На каждую форму набросали размятую глину, хранившуюся в бочке, и стали лепить, руководствуясь, в общем, эскизом. Здесь главная роль принадлежала Евгении Андреевне. Она и лепила и руководила.

Отход был недостаточным для проверки, но как-то мы справились. Особенно трудно было лепить почти на уровне пола: и неудобно и ничего не видишь. Высота рельефа получалась больше, чем предполагалась, сантиметров 40. Это чересчур много. Снимаем слои, а они опять нарастают.

Как выразить образ человека в произведении монументального искусства, когда размер головы во много раз больше натуры, скажем, лоб высотой в два метра? Черты лица при такой величине не ассоциируются с живым человеком. Во всяком случае мы не придерживались рассуждений одного теоретика, утверждающего, что человек как объект монументального искусства не должен иметь «выражение лица». Здесь приемлемы только символические изображения.

Психология здесь противопоказана. Такое утверждение меня удивило. Но, может быть, это положение справедливо для нашего времени, когда монументальная живопись становится частью стены грандиозного здания? Хотели мы этого или нет, но созданный нами образ В. И. Ленина не содержал психологических оттенков при вполне удовлетворительном сходстве. Что касается меня лично, то я много рисовала с разных точек зрения слепок с портрета, сделанного Андреевым, и это решение легло в основу моего представления о том, чего нам надо добиваться.

Конечно, всякий барельеф отличается по своим возможностям н приемам от круглой скульптуры. Важно всегда знать, чего ты хочешь. Нам надо было не только вылепить композиционный центр, установив, какие его точки выше, а какие ниже и насколько, но решить сейчас, что сделать выколоткой, а где придется соединять плоскости с помощью сварки. Ведь выколотка имеет свои пределы. Перестаравшись, можно порвать лист.

Наконец, лепка центра была закончена. Евгения Андреевна и мы, трое живописцев, согласились поставить точку. Знамена решили не лепить, а вычислить: на картоне были обозначены длина и ширина каждого параллелепипеда, сочетание которых образует знамя. Алексей Георгиевич, которому свойственна наибольшая точность, рассчитал для каждого знамени высоту, и мы сделали выкройки пяти плоскостей для форм, в общем повторяющихся, но все же различных и по величине и по наклону.

Следующим этапом была формовка центра: получение обратного изображения в гипсе, заливка полученной кусковой формы, и наконец, у нас на полу лежит рельеф в гипсе. Из плотной бумаги делаем выкройки кусков. Лоб придется делать из трех частей со швами по височным линиям и еще с одной формой для перехода к теменной кости. Для формы носа потребовалось более шести выкроек: трехчетвертной поворот головы очень усложнил этот этап работы.

Выколотка была, пожалуй, самым трудоемким процессом. Стоя на коленях, надо было осторожно ударять деревянным молотком по выкроенному куску алюминиевого листа, придавая постепенно ему форму гипсового слепка, который лежал под ним. Лист скользил, его надо придерживать все время левой рукой. Если ударить посильнее, можно расколоть гипс, что и случилось, когда мы пятый день трудились над формой лба. Нелегко было и вырезать выкройки из листа алюминия. У Алексея Георгиевича были самые сильные руки, и ему доставалось резать больше всех.

Чтобы не запутаться в отдельных, уже выколоченных кусках, мы принялись за сварку. Среди своих знакомых Штейман нашел научного работника, занимающегося этим делом. Он сказал, что еще недавно сварка алюминия была нерешенной проблемой, но сейчас она не составляет затруднений и он готов нам помочь. Нужен только помощник, чтобы держать края двух свариваемых кусков сближенными, а он будет смазывать края каким-то составом и спаивать. Приходил он вечером, после своей основной работы. Дервиз, Штейман или я по очереди выполняли свои обязанности. Он паял часа три в день около месяца.

После выколотки или одновременно с ней мы чеканили алюминий, придавая ему ту или иную фактуру, опять стоя на коленях. Обработанная чеканкой плоскость приобретала большую прочность, не так гнулась и не давала случайных прогибов. Мы изобретали разные фактуры, пользуясь разными орудиями. Наши «вычисленные» знамена более или менее сошлись и соединились в крупные части. Спаять все было нельзя, потому что предстояла перевозка нашего имущества в Красноярск, монтировать предстояло уже на месте.

Тонировку графитом мы оставили на потом, когда все будет собрано и сбито. Первоначально мы собрали все части панно на полу в большом комбинатском залц. Посмотрев, я ахнула: вся композиция заметно кривилась в одну сторону. Пришлось прочертить на полу семиметровую горизонталь и по всем правилам начальной геометрии восстановить перпендикуляр. Вот тут и выяснилось, что вершина звезды отклонилась от своего места на метр, молот стоит не вертикально, а с сильным наклоном. Все компоненты композиции нуждались в исправлениях. В этом мы убедились, посмотрев сверху, с передвижной башни.

Прошла неделя, состоялся показ нашей работы художественному совету. Она была принята. Монтаж в Красноярске Штейман и Дервиз взяли на себя. Весной 1972 года я полетела в Красноярск. Товарищи встретили меня в аэропорту. Через час я увидела Дворец культуры и зал с нашим произведением, выглядевшем теперь объемно и выразительно.

Публикуется по изданию:
Е.С.Зернова. Воспоминания монументалиста. Москва, «Советский художник», 1985.

Алюминий с научной точки зрения представлен на сайте Волшебство науки. Научно-популярный ресурс публикует биографические и познавательные статьи об истории науки и техники, а также представляет некоторые современные исследования в различных сферах научной деятельности.

Следующая страница: Панно «Книги — память человечества»